Дискуссия РААСН «Качество городской среды: созвучия и диссонансы»

Участники:
Боков Андрей Владимирович – президент Союза архитекторов России, академик РААСН, (Москва).
Бондаренко Игорь Андреевич – директор НИИТИАГ, член-кор-респондент РААСН, (Москва).
Душкина Наталия Олеговна – профессор МАРХИ, (Москва), эксперт ICOMOS.
Кириков Борис Михайлович – директор Санкт-Петербургского филиала НИИТИАГ, советник РААСН, (Санкт-Петербург).
Кудрявцев Александр Петрович – и.о. вице-президента РААСН, заведующий кафедрой МАРХИ, академик РААСН, (Москва).
Мамошин Михаил Александрович – руководитель ООО «Архитектурная мастерская Мамошина», член-корреспондент РААСН, (Санкт-Петербург).
Михайлов Константин Петрович – член Совета при Президенте Российской Федерации по культуре и искусству, главный редактор сайта «Хранители Наследия», координатор общественного движения «Архнадзор», (Москва).
Нащокина Мария Владимировна – главный научный сотрудник НИИТИАГ, член-корреспондент РААСН, (Москва).
Некрасов Андрей Борисович – академик-секретарь РААСН, заведующий кафедрой МАРХИ, академик РААСН, (Москва).
Пестов Евгений Николаевич – руководитель творческая мастерская архитекторов Пестова и Попова, член-корреспондент РААСН, (Нижний Новгород).
Скуратов Сергей Александрович – руководитель ООО «Мастерская Сергея Скуратова», (Москва).
Щенков Алексей Серафимович – заведующий кафедрой МАРХИ, главный научный сотрудник НИИТИАГ, член-корреспондент РААСН (Москва).
Явейн Никита Игоревич – руководитель архитектурного бюро «Студия 44», академик РААСН,  (Санкт-Петербург).

 Объемно ­пространственное, композиционное и стилистическое единство городской среды представляется сегодня очень важным показателем и условием ее положительной оценки. Собранность, сбалансированность композиции, ее ритмическое, масштабное, декоративно­пластическое, цветовое единство – все это важные составляющие целостного архитектурного организма. Но насколько целостным может и должен быть организм крупного городского образования? Разве не могут в нем соседствовать отдельные, замкнутые в себе, самодостаточные малые организмы? Конечно, могут. А раз так, то требования к их единению будут качественно иными и вовсе не жесткими.

 Следовательно, надо вести речь не об абсолютном единстве, а о более или менее удачном сочетании, взаимодействии и созвучии элементов, составляющих городскую ткань. Тогда начинают играть существенную роль содержательные и статусные их различия, оправдывающие контрастность или схожесть, взаимное расположение, соподчиненность. К этому добавим фактор времени, порождающий всевозможные напластования, стыковки и нестыковки объектов разного происхождения и назначения, а порой и очевидные диссонансы. Как быть с ними? Надо ли жертвовать архитектурными свидетельствами живого хода истории со всеми его противоречиями ради установления визуальной гармонии? Единства мнений о том, как надо подходить к решению проблемы созвучия и диссонансов, нет и сегодня.

 Участники дискуссии от Петербурга: Б.М. Кириков, М.А. Мамошин, Н.И. Явейн.

Новации в исторической среде

 Н.И. Явейн в дискуссии «Новации в исторической среде» высказал следующее: «Ситуация параллельной жизни исторического и неисторического здания, которая была как бы декларирована Венецианской хартией в настоящий момент пришла к тупику. Часто мы встречаем такие фасады в Европе, когда на одной стене кусочек романского окна, готического, еще что-то – смотришь, а это какой-то модернистский коллаж, сделанный по законам театральной архитектуры. У нас такое коллажирование идет всюду. Вроде сохраняют, но создают нечто третье. Думаю, что в работе над конкретными зданиями и над городами, средами нужно искать варианты сожительства, обращения к первоначалам. Не досконально по старой системе, но с ее учетом и трансформацией».

Историзм в исторической среде

 М.А. Мамошин в дискуссии «Историзм в исторической среде» высказал следующее: «С начала архитектурной практики я видел свою задачу в возвращении архитектуры в лоно традиционной художественной культуры и занимаюсь фигуративной архитектурой и ищу в ней  развитие. Разделение архитектуры на фигуративную (традиционную) и абстрактную произошло позже, чем в других видах искусства – только после первой мировой войны и породило конфликт модернизма и традиционалистической архитектуры в исторических городах. Есть две крайности в современной архитектурной практике – это буквальное следование исторической архитектуре и модернистическая (абстракционистская) ревизия. А есть еще альтернативный метод, которому я следую, он основан на историческом контексте, работе с традицией и преемственностью мышления.

 «Инструментами» для этого метода являются: контекстная режиссура, память места, сочинительство сюжетов, современная мифология,  премьерность и т.д. Контекстная режиссура  была применена при проектировании гаража на Волынском пер., когда «скандинавскость» места дала импульс проекту. Память места стала сутью проекта жилого дома «Таврический» который напоминает нам о Голицынском особняке, изображенном на гравюре М. Махаева.  Сочинительство сюжетов и современная мифология породили новые «Урбинские ведуты» на месте бывших итальянских садов – так был реализован проект пешеходной улицы (дублера Невского проспекта) в 130 квартале Центрального района Петербурга. Примером премьерности в архитектуре Петербурга является жилой комплекс «Омега Хаус» – который стал первым зданием в стиле ар-деко (точнее, нео-ар-деко) в городе.

 Работа с традицией в исторической среде является ресурсом для архитектуры центра Петербурга».

 Подведение итогов

 В заключительной части дискуссии Б.М. Кириков резюмировал: «Выступление Н. Явейна и М. Мамошина, несмотря на разность тем, об одном и том же – о работе мастера в историческом центре Петербурга. И оба они вносят существенный вклад в современный архитектурный процесс. Проблема нового в историческом центре Петербурга всегда вызывала и вызывает дискуссии.

 Убедительной иллюстрацией этого процесса является строительство здания компании «Зингер» на Невском проспекте в начале XX века. Архитектор П.Ю. Сюзор, строя это здание, подвергался критике современников, но, по прошествии времени, нам раскрывается глубинный замысел мастера. Доминантой Дома Зингера он уравновесил перспективу Невского проспекта на Адмиралтейство по отношению к башне Городской думы. Кроме того, буквально рифмуются стеклянный глобус Дома Зингера и купола Спаса на Крови.

 Академик Д.С. Лихачев считал, что в Петербурге уместна только дополнительная архитектура, моя мысль в том, что должна быть и полнокровная, вот пример того же Сюзора, который учитывал контекст. История дала примеры полнокровной полновесной новой архитектуры, которая вписывается по своим параметрам, корреспондируется с исторической средой. Рецепт дополнительной архитектуры – это не лучшая рекомендация, которая не позволит создавать полноценные вещи, такие как дом Зингера или Елисеевский магазин.